The Best Books by Fyodor Dostoyevsky (eBook)

Bilingual Edition (English - Russian)

DOSTOEVSKY FYODOR (Autor)

eBook Download: EPUB

2018 | 1. Auflage
9800 Seiten
Publishdrive (Verlag)
978-0-00-009116-1 (ISBN)

Infos

Nothing is better than a great book. And, if it is a foreign book? Even better!
You can learn a lot from reading books in your target language. You can benefit from a book's message and equally from its language. In other words, a book can improve your way of life and your language learning at the same time.
So, what's the best way to read a book in your target language?
A language is not only grammar and vocabulary. A language is a completely different lens on the world. This means that when you're reading a book in another language, the text is not only content but also shape. The words and expressions that were chosen by the author can be a great source of instruction both in language learning, and in giving you a new view of the world.
Fyodor Dostoevsky books are the best option for you. It is better to find great opportunities for reading in the much more classy way. Fyodor Dostoevsky was a famous novelist, journalist, short story writer, philosopher and essayist in Russia. Literary works of Dostoyevsky explores the human psychology in social, troubled political and spiritual atmosphere during the 19th century Russia. Below are the list of top books by Fyodor Dostoevsky. Even novices can follow along as each individual English paragraph is paired with the corresponding Russian paragraph. It won't be an easy project, but you'll learn a lot.
White Nights - Bilingaul Edition (English - Russian)
The Possessed - Bilingaul Edition (English - Russian)
The Crocodile - Bilingaul Edition (English - Russian)
The Gambler - Bilingaul Edition (English - Russian)
The Insulted and The Injured - Bilingaul Edition (English - Russian)
A Raw Youth - Bilingaul Edition (English - Russian)
Crime And Punishment - Bilingaul Edition (English - Russian)
The Brothers Karamazov - Bilingaul Edition (English - Russian)

Textauszug

FIRST NIGHT

НОЧЬ ПЕРВАЯ

Была чудная ночь, такая ночь, которая разве только и может быть тогда, когда мы молоды, любезный читатель. Небо было такое звездное, такое светлое небо, что взглянув на него, невольно нужно было спросить себя неужели же могут жить под таким небом разные сердитые и капризные люди? Это тоже молодой вопрос, любезный читатель, очень молодой, но пошли его вам господь чаще на душу!.. Говоря о капризных и разных сердитых господах, я не мог не припомнить и своего благонравного поведения во весь этот день.

It was a wonderful night, such a night as is only possible when we are young, dear reader. The sky was so starry, so bright that, looking at it, one could not help asking oneself whether ill-humoured and capricious people could live under such a sky. That is a youthful question too, dear reader, very youthful, but may the Lord put it more frequently into your heart!... Speaking of capricious and ill-humoured people, I cannot help recalling my moral condition all that day.

С самого утра меня стала мучить какая-то удивительная тоска. Мне вдруг показалось, что меня, одинокого, все покидают и что все от меня отступаются. Оно, конечно, всякий вправе спросить: кто же эти все? потому что вот уже восемь лет, как я живу в Петербурге, и почти ни одного знакомства не умел завести Но к чему мне знакомства? Мне и без того знаком весь Петербург; вот почему мне и показалось, что меня все покидают, когда весь Петербург поднялся и вдруг уехал на дачу. Мне страшно стало оставаться одному, и целых три дня я бродил по городу в глубокой тоске, решительно не понимая, что со мной делается. Пойду ли на Невский, пойду ли в сад, брожу ли по набережной -- ни одного лица из тех, кого привык встречать в том же месте, в известный час целый год. Они, конечно, не знают меня, да я-то их знаю Я коротко их знаю; я почти изучил их физиономии -- и любуюсь на них, когда они веселы, и хандрю, когда они затуманятся.

From early morning I had been oppressed by a strange despondency. It suddenly seemed to me that I was lonely, that every one was forsaking me and going away from me. Of course, any one is entitled to ask who "every one" was. For though I had been living almost eight years in Petersburg I had hardly an acquaintance. But what did I want with acquaintances? I was acquainted with all Petersburg as it was; that was why I felt as though they were all deserting me when all Petersburg packed up and went to its summer villa. I felt afraid of being left alone, and for three whole days I wandered about the town in profound dejection, not knowing what to do with myself. Whether I walked in the Nevsky, went to the Gardens or sauntered on the embankment, there was not one face of those I had been accustomed to meet at the same time and place all the year. They, of course, do not know me, but I know them. I know them intimately, I have almost made a study of their faces, and am delighted when they are gay, and downcast when they are under a cloud.

Я почти свел дружбу с одним старичком, которого встречаю каждый божий день, в известный час, на Фонтанке. Физиономия такая важная, задумчивая; всё шепчет под нос и махает левой рукой, а в правой у него длинная сучковатая трость с золотым набалдашником. Даже он заметил меня и принимает во мне душевное участие. Случись, что я не буду в известный час на том же месте Фонтанки, я уверен, что на него нападет хандра. Вот отчего мы иногда чуть не кланяемся друг с другом, особенно когда оба в хорошем расположении духа. Намедни, когда мы не видались целые два дня и на третий день встретились, мы уже было и схватились за шляпы, да благо опомнились вовремя, опустили руки и с участием прошли друг подле друга. Мне тоже и дома знакомы. Когда я иду, каждый как будто забегает вперед меня на улицу, глядит на меня во все окна и чуть не говорит: "Здравствуйте; как ваше здоровье? и я, слава богу, здоров, а ко мне в мае месяце прибавят этаж". Или: "Как ваше здоровье? а меня завтра в починку". Или: "Я чуть не сгорел и притом испугался" и т.д.

I have almost struck up a friendship with one old man whom I meet every blessed day, at the same hour in Fontanka. Such a grave, pensive countenance; he is always whispering to himself and brandishing his left arm, while in his right hand he holds a long gnarled stick with a gold knob. He even notices me and takes a warm interest in me. If I happen not to be at a certain time in the same spot in Fontanka, I am certain he feels disappointed. That is how it is that we almost bow to each other, especially when we are both in good humour. The other day, when we had not seen each other for two days and met on the third, we were actually touching our hats, but, realizing in time, dropped our hands and passed each other with a look of interest.
I know the houses too. As I walk along they seem to run forward in the streets to look out at me from every window, and almost to say: "Good-morning! How do you do? I am quite well, thank God, and I am to have a new storey in May, " or, "How are you? I am being redecorated to-morrow; " or, "I was almost burnt down and had such a fright, " and so on.

Из них у меня есть любимцы, есть короткие приятели; один из них намерен лечиться это лето у архитектора. Нарочно буду заходить каждый день, чтоб не залечили как-нибудь, сохрани его господи!.. Но никогда не забуду истории с одним прехорошеньким светло-розовым домиком. Это был такой миленький каменный домик, так приветливо смотрел на меня, так горделиво смотрел на своих неуклюжих соседей, что мое сердце радовалось, когда мне случалось проходить мимо. Вдруг, на прошлой неделе, я прохожу по улице и, как посмотрел на приятеля -- слышу жалобный крик: "А меня красят в желтую краску! " Злодеи! варвары! они не пощадили ничего: ни колонн, ни карнизов, и мой приятель пожелтел, как канарейка. У меня чуть не разлилась желчь по этому случаю, и я еще до сих пор не в силах был повидаться с изуродованным моим бедняком, которого раскрасили под цвет поднебесной империи.

I have my favourites among them, some are dear friends; one of them intends to be treated by the architect this summer. I shall go every day on purpose to see that the operation is not a failure. God forbid! But I shall never forget an incident with a very pretty little house of a light pink colour. It was such a charming little brick house, it looked so hospitably at me, and so proudly at its ungainly neighbours, that my heart rejoiced whenever I happened to pass it. Suddenly last week I walked along the street, and when I looked at my friend I heard a plaintive, "They are painting me yellow! " The villains! The barbarians! They had spared nothing, neither columns, nor cornices, and my poor little friend was as yellow as a canary. It almost made me bilious. And to this day I have not had the courage to visit my poor disfigured friend, painted the colour of the Celestial Empire.

Итак, вы понимаете, читатель, каким образом я знаком со всем Петербургом.

So now you understand, reader, in what sense I am acquainted with all Petersburg.

Я уже сказал, что меня целые три дня мучило...

Produkt-Details

• Erscheint lt. Verlag: 27.7.2018
• Übersetzer: Charles James Hogarth
• Sprache: englisch
• Themenwelt: Sozialwissenschaften ► Pädagogik
• ISBN-10: 0-00-009116-2 / 0000091162
• ISBN-13: 978-0-00-009116-1 / 9780000091161